нежные душевные движения грустного и смешного последнего дракона
Я посмотрел фильм "Чтец".
Очень тяжелый фильм, надо вам сказать.
В нем немного любви, немного надежды, и очень много драмы.
Я не буду спойлерить, но скажу, что Михаэль, несмотря на всю свою любовь к Ханне, так и не простил ей ее преступлений. В том, что это были преступления, сомневаться не приходиться. Но ее отношение к своим обязанностям - истинно немецкое, педантичное. Но ее было жаль, потому что Ханна была гордой, а потому не смогла признаться суду и всем, находившимся там людям, что безграмотна, - она приняла на себя всю вину. Ей показалось, что уж лучше она больше времени проведет в суде, но не скажет об этом - о том, что не умеет читать и писать.
И мне кажется, я понимаю, почему она повесилась за пару дней до ее освобождения. Там, на воле, она никому не нужна, совсем никому - даже Михаэлю. Он не простил ее, но, если подумать, он даже не попытался понять. Во время его визита к ней между была высокая, до неба, стена из незаданных вопросов и неозвученных обвинений. Он не простил ей того, что она просто исчезла из жизни. А потом добавились ее преступления против народа. Но он о ней не забывал.
/и мне кажется, что уж лучше бы он не давал ей надежду вовсе, чем потом обрубать ее на корню своим поведением/.
Очень тяжелый фильм, надо вам сказать.
В нем немного любви, немного надежды, и очень много драмы.
Я не буду спойлерить, но скажу, что Михаэль, несмотря на всю свою любовь к Ханне, так и не простил ей ее преступлений. В том, что это были преступления, сомневаться не приходиться. Но ее отношение к своим обязанностям - истинно немецкое, педантичное. Но ее было жаль, потому что Ханна была гордой, а потому не смогла признаться суду и всем, находившимся там людям, что безграмотна, - она приняла на себя всю вину. Ей показалось, что уж лучше она больше времени проведет в суде, но не скажет об этом - о том, что не умеет читать и писать.
И мне кажется, я понимаю, почему она повесилась за пару дней до ее освобождения. Там, на воле, она никому не нужна, совсем никому - даже Михаэлю. Он не простил ее, но, если подумать, он даже не попытался понять. Во время его визита к ней между была высокая, до неба, стена из незаданных вопросов и неозвученных обвинений. Он не простил ей того, что она просто исчезла из жизни. А потом добавились ее преступления против народа. Но он о ней не забывал.
/и мне кажется, что уж лучше бы он не давал ей надежду вовсе, чем потом обрубать ее на корню своим поведением/.