нежные душевные движения грустного и смешного последнего дракона
Название: Сверхновая
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Чунмён/Тао
Жанр: АУ, флафф
Размер: 1000 ~
Аннотация: история о людях, находящих друг друга в любое время, в любой жизни и совсем немного о любви.
Предупреждение: много сахара – очень много
читать дальшеЧунмён приходит с декабрьскими дождями вместо снега, приходит мокрый, словно упал в лужу, а на деле – в Тао упал. Он заказывает горячий капучино и бельгийские вафли, а Тао свое сердце отдать хочет. Он готов вытащить его и на тарелку положить, и красиво оформить, лишь бы Чунмён принял. Чунмён сидит за столиком, совершенно идеальный и утопический, подходящий Тао сидит. Он как та самая идеальная половинка без сколов и выбоин, он точно подходит к Тао и его царапинкам и трещинкам. Чунмён платит кредиткой и улыбается ослепительно на прощание, а Тао кажется, что где-то вспыхнула сверхновая.
Чунмён возвращается на рождественские каникулы – в красном свитере с оленями и, кажется, разбитым сердцем. Он просит эспрессо, но не пьет, а просто на него смотрит, Тао думает, что топится в нем. Чунмён топится в кофе, а Тао утопает в Чунмёне, и ни один из них не хочет всплывать. Чунмён заказывает еще с десяток чашек и пытается залить свое сердце, чтобы не болело, а Тао хочется разорвать свое, чтобы заплатками сшить сердце Чунмёна. Чунмён уходит в начавшийся снегопад, и снег на его винно-красных волосах смотрится волшебно и по-рождественски. На память Тао он оставляет визитку – Тао на мгновение верит в чудеса.
Чунмён приходит снова – Чунмён всегда приходит сам, он словно знает, где искать. Он садится рядом на скамье и говорит о том, что в Японии сейчас расцветают сакуры. Тао боится дышать в его присутствии, но впитывает не столько слова Чунмёна, сколько его самого – его вдохи, выдохи, жесты и улыбки. Чунмён рассказывает о пронзительно голубом небе Атлантики, а Тао хочется каждое его слово взять и завернуться в него, в сказанное Чунмёном. Чунмён расписывает свежесть дождей Лондона, а Тао растворяется в голосе Чунмёна, в нём самом растворяется. Чунмён перед уходом обещает ему показать мощь водопада Виктория и тишину пустыни Гоби – Чунмён обещает показать мир. Тао верит каждому слову.
Чунмён остается навсегда, когда июнь обжигает асфальт и прячутся люди в тени. Он приходит к Тао и тихо говорит «я вернулся», и Тао отвечает «добро пожаловать домой». Тао со сна растрепанный и милый, как разбойник воробей, он невнятно бурчит «где ты побывал?» и под шум кофеварки слушает бесконечные рассказы Чунмёна о джунглях Амазонки или льдах Антарктики. Чунмён говорит и говорит и заполняет собой пространство и Тао всего заполняет изнутри своими впечатлениями и эмоциями. Тао предлагает Чунмёну завтрак, кофе и себя – Чунмён принимает все.
Чунмён спит с открытыми глазами и почти не дышит во сне, но прижимает к себе Тао, как котенка и неосознанно гладит по голове. Тао шепчет ему в ключицы, что всегда его ждал, только его одного, и что теперь не отпустит, потому что Тао чувствует – когда-то они были вместе. Чунмён в ответ тяжело вздыхает, но не просыпается, а Тао смелеет и рассказывает, что помнит его с волосами цвета солнца и глазами темнее ночи. Что помнит его неродившимся и помнит его умершим. Что помнит его с ярко-рыжими волосами и изумительными веснушками. Что помнит, когда Чунмён его не любил. Помнит, когда любил. Помнит, когда они были вместе. Помнит, когда они так и не встретились. Помнит все те дни, когда он ждал Чунмёна, а Чунмён не приходил. Тао помнит Чунмёна и всех, кто был Чунмёном ранее – детей, девушек, стариков, мужчин, собак. Чунмён был всяким, но всегда оставался Чунмёном – мечтателем и путешественником, с горящими глазами и большим-большим сердцем. Места в его сердце могло бы хватить на всю планету, но хватало, почему-то, только на одного Тао.
В прошлой жизни Чунмён был девушкой, как, впрочем, и Тао, и это совсем не мешало им быть вместе и бороться за свои права в Америке. Они вместе выходили на митинги и парады, поддерживали политика Милка и прожигали свою жизнь. В прошлой жизни они жили в трейлере, пели похабные песни и укрывались одним на двоих прохудившимся пледом. Чунмён курил дешевые сигареты, а Тао пил паленую водку, и они упивались своим упадническим образом жизни, пока не сгорели – увы, не от любви.
В этой жизни Чунмён мерзнет даже под самым теплым одеялом и не делится им с Тао. Чунмён пьет слишком много кофе, читает Ницше в оригинале и совсем не любит фильмы о любви. Тао же ведет здоровый образ жизни, занимается спортом и плачет над сериалами и мультиками. По вечерам они вместе смотрят новости, всегда активно обсуждая каждую новость – Чунмён ругает политиков, а Тао спортсменов. Потом они смотрят какой-нибудь спортивный матч, какой попадется, и всегда болеют за команду, которая проигрывает. Чунмён обвиняет в этом Тао – что бы ты ни делал, всегда наперекосяк. А Тао не обижается и просто избивает Чунмёна подушками – совсем не обижается.
Ночью они плохо спят, и спальню наполняют выдохи сквозь зубы, тихие ругательства и бесконечное «тао». Чунмён кусает от нетерпения и желания губы, а Тао двигается медленно-медленно, часто наклоняется, чтобы выдохнуть Чунмёну на ухо «какой ты красивый» и беспрерывно смотрит в глаза. Чунмён готов взорваться каждый раз, когда Тао замедляется или останавливается вовсе, но может только беззвучно просить продолжать, пока Тао не сжалится. После таких ночей Чунмён носит на шее кокетливый шарфик, как зовет это его друг по университету Ифань, а Лухань – самая большая любовь Ифаня, которая раз и навсегда, - кивает Чунмёну сочувственно и поправляет ворот водолазки.
Тао не нравится Ифань и его плоские шуточки, и Лухань с его цепким взглядом и острым языком – тоже, но Тао терпит их ради Чунмёна, потому что ради Чунмёна он с неба звезду снимет. Ифань в первую встречу присвистывает, когда видит любовь всей жизни Чунмёна, а Лухань только сдержанно здоровается и словно сканирует глазами. Чунмён со смехом представляет их Тао как своих родителей, но в скором времени Тао понимает, что в шутке – только доля шутки, потому что Лухань ревностно следит за каждым движением и взглядом Тао. Ифань ведет себя как отец, выдающий дочь замуж, и все время ржет над Чунмёном, спрашивая, когда идти за платьем.
Спустя полгода Тао привыкает и даже принимает друзей Чунмёна – Ифань оказывается не таким идиотом, а Лухань – не таким вредным. Они встречают вместе Рождество и дарят друг другу идиотские подарки вроде носков с объемными узорами, уродливых свитеров с мордами оленей и книг «как стать успешным: 10 простых шагов». В полночь Чунмён загадывает желание и в следующей жизни встретить Тао, а Тао просит Вселенную подарить ему больше времени с Чунмёном. Ифань оправдывает свою репутацию главного дурака и озвучивает желание вслух – заняться сексом в кафе Тао, за что получает как от Луханя, так и от Тао. А Чунмён просто тихо делится с Ифанем секретом, что лучше всего прятаться в складских помещениях, потому что там много коробок.
/Лухань потом шепотом признается Чунмёну, что на самом деле Ифань загадал еще много таких рождественских праздников. Чунмён смеется, говоря, что Ифань внутри все еще маленький ребенок, а потом видит Тао, спящего на диване. Ангельский вид его приводит Чунмёна в полнейший восторг и он улыбается, глядя на своего не повзрослевшего ребенка. Луханю кажется, что где-то взорвалась сверхновая и родилась еще одна звезда.
Чунмёну кажется, что у него в груди случился ядерный взрыв./
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Чунмён/Тао
Жанр: АУ, флафф
Размер: 1000 ~
Аннотация: история о людях, находящих друг друга в любое время, в любой жизни и совсем немного о любви.
Предупреждение: много сахара – очень много
читать дальшеЧунмён приходит с декабрьскими дождями вместо снега, приходит мокрый, словно упал в лужу, а на деле – в Тао упал. Он заказывает горячий капучино и бельгийские вафли, а Тао свое сердце отдать хочет. Он готов вытащить его и на тарелку положить, и красиво оформить, лишь бы Чунмён принял. Чунмён сидит за столиком, совершенно идеальный и утопический, подходящий Тао сидит. Он как та самая идеальная половинка без сколов и выбоин, он точно подходит к Тао и его царапинкам и трещинкам. Чунмён платит кредиткой и улыбается ослепительно на прощание, а Тао кажется, что где-то вспыхнула сверхновая.
Чунмён возвращается на рождественские каникулы – в красном свитере с оленями и, кажется, разбитым сердцем. Он просит эспрессо, но не пьет, а просто на него смотрит, Тао думает, что топится в нем. Чунмён топится в кофе, а Тао утопает в Чунмёне, и ни один из них не хочет всплывать. Чунмён заказывает еще с десяток чашек и пытается залить свое сердце, чтобы не болело, а Тао хочется разорвать свое, чтобы заплатками сшить сердце Чунмёна. Чунмён уходит в начавшийся снегопад, и снег на его винно-красных волосах смотрится волшебно и по-рождественски. На память Тао он оставляет визитку – Тао на мгновение верит в чудеса.
Чунмён приходит снова – Чунмён всегда приходит сам, он словно знает, где искать. Он садится рядом на скамье и говорит о том, что в Японии сейчас расцветают сакуры. Тао боится дышать в его присутствии, но впитывает не столько слова Чунмёна, сколько его самого – его вдохи, выдохи, жесты и улыбки. Чунмён рассказывает о пронзительно голубом небе Атлантики, а Тао хочется каждое его слово взять и завернуться в него, в сказанное Чунмёном. Чунмён расписывает свежесть дождей Лондона, а Тао растворяется в голосе Чунмёна, в нём самом растворяется. Чунмён перед уходом обещает ему показать мощь водопада Виктория и тишину пустыни Гоби – Чунмён обещает показать мир. Тао верит каждому слову.
Чунмён остается навсегда, когда июнь обжигает асфальт и прячутся люди в тени. Он приходит к Тао и тихо говорит «я вернулся», и Тао отвечает «добро пожаловать домой». Тао со сна растрепанный и милый, как разбойник воробей, он невнятно бурчит «где ты побывал?» и под шум кофеварки слушает бесконечные рассказы Чунмёна о джунглях Амазонки или льдах Антарктики. Чунмён говорит и говорит и заполняет собой пространство и Тао всего заполняет изнутри своими впечатлениями и эмоциями. Тао предлагает Чунмёну завтрак, кофе и себя – Чунмён принимает все.
Чунмён спит с открытыми глазами и почти не дышит во сне, но прижимает к себе Тао, как котенка и неосознанно гладит по голове. Тао шепчет ему в ключицы, что всегда его ждал, только его одного, и что теперь не отпустит, потому что Тао чувствует – когда-то они были вместе. Чунмён в ответ тяжело вздыхает, но не просыпается, а Тао смелеет и рассказывает, что помнит его с волосами цвета солнца и глазами темнее ночи. Что помнит его неродившимся и помнит его умершим. Что помнит его с ярко-рыжими волосами и изумительными веснушками. Что помнит, когда Чунмён его не любил. Помнит, когда любил. Помнит, когда они были вместе. Помнит, когда они так и не встретились. Помнит все те дни, когда он ждал Чунмёна, а Чунмён не приходил. Тао помнит Чунмёна и всех, кто был Чунмёном ранее – детей, девушек, стариков, мужчин, собак. Чунмён был всяким, но всегда оставался Чунмёном – мечтателем и путешественником, с горящими глазами и большим-большим сердцем. Места в его сердце могло бы хватить на всю планету, но хватало, почему-то, только на одного Тао.
В прошлой жизни Чунмён был девушкой, как, впрочем, и Тао, и это совсем не мешало им быть вместе и бороться за свои права в Америке. Они вместе выходили на митинги и парады, поддерживали политика Милка и прожигали свою жизнь. В прошлой жизни они жили в трейлере, пели похабные песни и укрывались одним на двоих прохудившимся пледом. Чунмён курил дешевые сигареты, а Тао пил паленую водку, и они упивались своим упадническим образом жизни, пока не сгорели – увы, не от любви.
В этой жизни Чунмён мерзнет даже под самым теплым одеялом и не делится им с Тао. Чунмён пьет слишком много кофе, читает Ницше в оригинале и совсем не любит фильмы о любви. Тао же ведет здоровый образ жизни, занимается спортом и плачет над сериалами и мультиками. По вечерам они вместе смотрят новости, всегда активно обсуждая каждую новость – Чунмён ругает политиков, а Тао спортсменов. Потом они смотрят какой-нибудь спортивный матч, какой попадется, и всегда болеют за команду, которая проигрывает. Чунмён обвиняет в этом Тао – что бы ты ни делал, всегда наперекосяк. А Тао не обижается и просто избивает Чунмёна подушками – совсем не обижается.
Ночью они плохо спят, и спальню наполняют выдохи сквозь зубы, тихие ругательства и бесконечное «тао». Чунмён кусает от нетерпения и желания губы, а Тао двигается медленно-медленно, часто наклоняется, чтобы выдохнуть Чунмёну на ухо «какой ты красивый» и беспрерывно смотрит в глаза. Чунмён готов взорваться каждый раз, когда Тао замедляется или останавливается вовсе, но может только беззвучно просить продолжать, пока Тао не сжалится. После таких ночей Чунмён носит на шее кокетливый шарфик, как зовет это его друг по университету Ифань, а Лухань – самая большая любовь Ифаня, которая раз и навсегда, - кивает Чунмёну сочувственно и поправляет ворот водолазки.
Тао не нравится Ифань и его плоские шуточки, и Лухань с его цепким взглядом и острым языком – тоже, но Тао терпит их ради Чунмёна, потому что ради Чунмёна он с неба звезду снимет. Ифань в первую встречу присвистывает, когда видит любовь всей жизни Чунмёна, а Лухань только сдержанно здоровается и словно сканирует глазами. Чунмён со смехом представляет их Тао как своих родителей, но в скором времени Тао понимает, что в шутке – только доля шутки, потому что Лухань ревностно следит за каждым движением и взглядом Тао. Ифань ведет себя как отец, выдающий дочь замуж, и все время ржет над Чунмёном, спрашивая, когда идти за платьем.
Спустя полгода Тао привыкает и даже принимает друзей Чунмёна – Ифань оказывается не таким идиотом, а Лухань – не таким вредным. Они встречают вместе Рождество и дарят друг другу идиотские подарки вроде носков с объемными узорами, уродливых свитеров с мордами оленей и книг «как стать успешным: 10 простых шагов». В полночь Чунмён загадывает желание и в следующей жизни встретить Тао, а Тао просит Вселенную подарить ему больше времени с Чунмёном. Ифань оправдывает свою репутацию главного дурака и озвучивает желание вслух – заняться сексом в кафе Тао, за что получает как от Луханя, так и от Тао. А Чунмён просто тихо делится с Ифанем секретом, что лучше всего прятаться в складских помещениях, потому что там много коробок.
/Лухань потом шепотом признается Чунмёну, что на самом деле Ифань загадал еще много таких рождественских праздников. Чунмён смеется, говоря, что Ифань внутри все еще маленький ребенок, а потом видит Тао, спящего на диване. Ангельский вид его приводит Чунмёна в полнейший восторг и он улыбается, глядя на своего не повзрослевшего ребенка. Луханю кажется, что где-то взорвалась сверхновая и родилась еще одна звезда.
Чунмёну кажется, что у него в груди случился ядерный взрыв./
@темы: вот он я, готический твой принц, фанфики, творчество мое неубиваемое, I'm gonna be a bad boy, "ЭЙ, Я ПИШУ КЛАССНЫЕ ФАНФИКИ, ПОНЯЛ, ДА?"(с), Caught in your bad romance, someone call the doctor, Dear Mr President