[blow it like flute]

Чо Кюхён всегда был непредсказуемым. Об этом знал весь университет. Им пугали первокурсников. Его выходки обсуждали шепотом учителя. Мало кто из студентов знал, как выглядит этот Чо Кюхён. А те, кому «посчастливилось» стать жертвой очередной его бредовой мысли, либо уходили в другой университет, как Ким Ёнун, либо начинали ему активно помогать, как кузены Ли – Хёкдже и Донхэ.
Молодого преподавателя Ли Сонмина так же о нем предупредили. Но ему повезло. Чо Кюхён изучал китайскую филологию, а Сонмин преподавал японскую литературу. Многие преподаватели желали ему удачи. Через год Кюхён выпускался, и была вероятность, что Сонмин его и вовсе не увидит. Парень не понимал, ради чего развели такую шумиху вокруг одного студента. Но все же заранее уже боялся его. Особенно после пары рассказов профессора Пака. Например, на втором курсе Кюхён в свой день рождения поцеловал двадцать одного парня. А на первом курсе довел до истерики профессора Кима, который тогда преподавал филологию. Правда, сейчас профессор Ким Хичоль стал его научным руководителем – помогал писать курсовую о влиянии китайского языка на корейский.
Впрочем, и Ким Хичоль не подарок. Такой же непредсказуемый. Слушая рассказы из университетской жизни, Сонмин не раз спрашивал себя – какого лешего он пошел работать в Университет мировых языков, когда ему предлагали остаться в его родном Сеульском государственном? Но нет, душа пожелала перемен. И таки дождалась их.
День святого Валентина Сонмин никогда не воспринимал всерьез. День как день, обычный вторник в этом году. Самый обыкновенный день с тремя лекциями. Но студенты к празднику относились очень серьезно. Девушки пришли на занятия нарядные. Даже такие серые и незаметные студентки, как Кристалл и Солли, выглядели очень мило и по-праздничному красиво. Парни не знали, куда девать пакеты с подарками. Глядя на эту непонятную суету, Сонмин пытался вспомнить, как день святого Валентина проходил в его университете. Но не смог. Этот день не отличался ничем от остальных учебных. За все шесть лет обучения Сонмин не получил ни одной валентинки. Но то, чтобы его это обижало. Просто вспомнились мысли после каждого праздника влюбленных. «Ничего нет. Вот и славненько».
Вернувшись в настоящее, Сонмин обнаружил перед собой трех студенток с первого курса. Кажется, ХёнА, Сохён и Тэён . Жутко смущаясь, они протянули ему открытки в форме сердца, что-то пробормотали и убежали, едва он принял валентинки. Вот уж неожиданность. Он даже не ведет у них ничего. Сонмин покачал головой. Возникло желание выбросить эти открытки, но это было бы жестоко по отношению к девочкам. Поэтому он лишь вздохнул и положил валентинки в портфель. На кафедре творилось нечто невообразимое. Весь кабинет утопал в разного рода сердечках. Открытки, шарики, папье-маше, вырезанные из бумаги, салфеток, ткани, мягкие игрушки… Сонмин даже не сразу нашел свое рабочее место. За соседним столом в беспорядке пытался найти материалы для урока Гэн-лаушы, преподаватель китайского языка. Бумаги не желали находиться, поэтому он ругался на трех языках – китайском, корейском и английском. Потом к нему подошел Хичоль и швырнул что-то на стол. Гэн поблагодарил его за найденные материалы и поспешил на пару.
- Красиво, правда? – спросил Ким, без труда ориентируясь в этом кошмаре.
- Кто развел этот ужас в нашем кабинете? – ответил вопросом на вопрос Сонмин, давая понять, что этот бедлам невозможно назвать красивым.
- Студенты, разумеется. Преимущественно, «китайцы» постарались. Скорее всего, Кюхён опять запряг всех. Он умеет признаваться в любви изучаемому предмету, - не без удовольствия отметил Хичоль, читая валентинки, грудой лежащие на его столе.
- В этом беспорядке ничего не найти! – возмутился Сонмин. – Это же проявление неуважения к учителям!
- Все зависит от того, как ты к этому относишься, - пожал плечами Хичоль, бездумно обнимая огромное плюшевое сердце с вышитым иероглифом моря. – Лично меня все устраивает. И такое внимание студентов я воспринимаю как любовь и уважение.
- Ух ты, как круто! – в кабинет зашел еще один Ким – преподаватель истории. – У нас на кафедре все фиолетовое. Где вы видели фиолетовые сердечки? Кюхёну бы уши оторвать за них.
- Не кипятись, Чонун. Если у тебя сердце не красное, зачем тебе дарить красные валентинки? – спросил Хичоль, ехидно улыбаясь.
- И за что только студенты тебя любят? – покачал головой Чонун, развалившись на стуле Гэна.
Сонмин вышел из кабинета. Не было ни сил, ни желания слушать хвалебную оду Хичоля самому себе.
День прошел относительно спокойно, не считая того, что ему подарили около полусотни валентинок. Серьезными были только пять-десять из них, остальные просто выражали благодарность за интересные занятия. Уже дома Сонмин обнаружил еще одну. Она выпала из заднего кармана брюк. Парень не помнил, чтобы ему кто-то вручил ее. Он бы обязательно запомнил такую открытку. Просто кусок картона с неровно приклеенным куском бумаги. Но никто не вручал такую открытку. Значит, положил ее в карман сам отправитель. Только как он проделал это настолько незаметно? Сонмин прочитал открытку. Нет, столько ошибок он еще не встречал ни у кого.
«Сонмин-сенсей, Вы миня низнаете. Но я многа знать о Вас. Вы очень хароший учитель. Ни паможите мне с изучением корейскава языка? Правда мы ни сможем видецца. Вот мой номер. *********** Куйсянь».
Сонмин сначала хохотал над количеством ошибок. Потом возмущался, что этот наглец не знает, что такое уважение. Но на следующий день он написал Куйсяню, что согласен. Ту открытку он теперь носил в бумажнике. Иногда даже перечитывал ее. Судя по тексту, можно было предположить, что Куйсянь – первокурсник-китаец, изучающий корейский язык. Когда Сонмин думал о его внешности, почему-то представлял себе кого-нибудь на подобии Рёука – такого же невысокого, худенького, слабенького, с высоким голосом. Почему, черт разберет.
Так завязалась их переписка. Куйсянь рассказывал о своем изучении корейского, разбавляя вопросы об ассимиляции звуков интересом к хобби Сонмина. Сонмин же исправлял ошибки в словах, вкратце объяснял особенности произношения и охотно рассказывал о своих увлечениях. Ни в школе, ни в университете у него так и не появилось хороших друзей, с которыми можно было пообщаться на любые темы. Куйсянь же поддерживал общение на самые разные темы, будь то новости мировой экономики, или обсуждение влияния розового цвета на работу мозга.
Через полгода Сонмин понял, что не может вспомнить, как жил до появления в его жизни Куйсяня. Они переписывались каждый день. И ни разу за это время ни один из них не позвонил. Сонмин хотел услышать голос своего нового… друга? Хотел, но боялся звонить. Он не мог дать точного определения этому чувству, гложущему его изнутри. Но преобладала именно боязнь. Вот только чего? Сонмин не знал.
Они продолжали писать друг другу длиннющие сообщения. Куйсянь уже не делал так катастрофически много ошибок. Сонмин радовал его успехам в корейском. Все больше внимания уделялось обычному общению. К ноябрю обсуждение корейского языка сошло на нет, уступая место Сонминовской увлеченности вином. Куйсянь увлечение это поддержал, даже стал коллекционировать за компанию.
А к Рождеству Сонмин осознал, что ничего не знает о Куйсяне. Открыл на компьютере папку со старыми сообщениями, которые скидывал с телефона. Так и есть – его друг практически ничего не рассказал о себе. Поэтому на Рождество он отправил Куйсяню гигантское поздравление чуть ли не в стихах, где просил прощения за то, что ничего о нем не знает. Тот ответил не менее огромным сообщением, в котором так же извинялся, что не рассказал о себе. Сонмин предложил встретиться в живую. Куйсянь с сожалением ответил, что только в феврале вернется в Сеул. Решили, что встретятся третьего февраля, в первый учебный день после долгих рождественских каникул.
Этого дня Сонмин ждал с нетерпением. В университете скучно без студентов, поэтому целыми днями преподаватели чаевничали и сплетничали, иногда прерываясь на составление учебного плана на второй семестр.
- Ты какой-то возбужденный, - бросил Хичоль первого февраля. – Что-то должно случиться?
- Нет, совсем ничего, - безразлично ответил Сонмин, набирая сообщение Куйсяню. Текст, в основном, полон скуки и даже взывает к жалости.
- Ты с телефоном не расстаешься. Виртуальный роман? – Хичоль что-то печатал в своем ноутбуке, совершенно не глядя на монитор. Он буравил взглядом спину Сонмина. Тот же замер от его слов. Виртуальный роман? Что за глупости. Но и не просто переписка с другом. Сонмин уже давно мучился с точным определением Куйсяня. Друг? Возможно, но он был ближе, чем просто друг. Кстати, теперь Сонмин не жалел о своем решении устроиться на работу именно в этот университет. Наконец-то у него появились друзья. И это не Куйсянь. Друзьями были Чонсу, Гэн, Хичоль и Чонун. Магистрантов Ми, Хёкдже и Донхэ тоже можно было назвать друзьями. А кем был Куйсянь? Лучшим другом? Но они только переписываются. И все же к Куйсяню Сонмин испытывал нечто большее, чем просто дружба. Но снова возникал вопрос – что именно? Как ни пытался он понять свои чувства к Куйсяню, было слишком много вопросов.
Третьего февраля Сонмин проснулся от того, что телефон оповещал о новом сообщении.
«от: Куйсянь.
Спускайся, соня! Рассвет просто зашибенный. Я около подъезда».
Так быстро Сонмин еще никогда не одевался. Его не обижало, что его подняли в полседьмого только для того, чтобы посмотреть на рассвет. И неформальное обращение он сам позволил. А Хичоль бы за такое убил.
На улице стоял только один человек. Без сомнений, это Куйсянь. Что удивительно, мыслей о том, откуда он знает его адрес, у Сонмина не возникало. Он смотрел на парня. Куйсянь явно не вписывался в тот образ, что придумал себе Сонмин. Высокий, стройный, с широкими плечами, он был совсем другим. Куйсянь подскочил к еще сонному Ли и потащил куда-то. Привел на детскую площадку и заставил подняться на горку.
- Посмотри наверх, - сказал он. У Куйсяня был низкий, бархатный, тихий голос с хрипотцой. И фразу он произнес без акцента. Идеальное произношение, которого даже Гэн не смог добиться.
Сонмин поднял глаза. Небо как небо. Рассвет самый обыкновенный. Такой же, как всегда. Ничего зашибенного. Так он и сказал Куйсяню.
- Знаешь, в жизни твой голос гораздо приятнее, чем на лекциях, - усмехнулся он, переводя тему.
- Ты был на моих лекциях? – поинтересовался Сонмин, поворачиваясь. Куйсянь снял капюшон и выгнул бровь, словно спрашивая «не узнаешь?». Да, такую внешность сложно забыть – волнистые, вечно взлохмаченные волосы, темные глаза с кругами от недосыпа, прямой нос, пухлые губы. Значит, Куйсянь был на его лекциях. Но зачем? Сонмин преподает у третьего и четвертого курсов, а Куйсянь, кажется, на втором.
- Увидимся в универе, - прошептал он, обжигая дыханием замерзшее ухо Сонмина. Спрыгнул и быстрым шагом двинулся в сторону университета. Сонмин потер уши, озадаченно глядя ему вслед. Куйсянь совсем не такой, каким он себе его представлял. Но так было даже лучше. Куйсянь оказался непредсказуемым.
Придя в университет к девяти, Сонмин чуть не выронил портфель. Отовсюду на него смотрел Куйсянь. Его фотографиями были увешаны все стены. Огромные надписи «С днем рождения!» под этими фото сбивали Сонмина с толку. Он даже не знал, что у Куйсяня день рождения. Сонмин зашел на кафедру.
- О, Сонмин, ты вовремя! – обрадовался Чонун. – Можешь в красивой стихотворной форме пожелание на японском придумать? Хотим поздравления от учителей на ватмане написать и повесить в холле.
Мда, когда преподаватели поголовно младше сорока, ничем хорошим это не кончиться. И откуда столько энтузиазма?
- Хотим сделать приятно малышу Кю, - сказал Хичоль, словно прочитав мысли Сонмина. – Он на праздники кафедры украшает, ну и мы должны его отблагодарить. Тем более, что ему двадцать четыре исполнится, почти четверть жизни.
- Кому приятно? – переспросил Сонмин, уставившись на фотографию Куйсяня, криво приклеенную на ватман. – Сколько?!
-- Ну, Кюхёну. Чо Кюхён, о котором мы часто рассказываем, - ответил Чонсу. – А что?
- А по-китайски как будет звучать его имя? – обратился Сонмин к Гэну, игнорируя вопрос Чонсу.
- Кажется, Гуйсянь, но «китайцы» зовут его Куйсянем, - сказал Гэн, не отрываясь от приклеивания наклеек Хелло Китти на фотографию.
- Куйсянь, значит… - Сонмин вышел из кабинета, не обращая внимания на недовольное бурчание Чонуна. Теперь кроме злости он ничего не испытывал. Зачем надо было делать ошибки в словах, притворяясь иностранцем-первокурсником? Для чего?.. Сонмин хотел выйти из университета и в дверях столкнулся с Кюхёном. Тот по его лицу все понял. Вышел вместе с ним на улицу и тихо заговорил.
- Прости. Не хотел, чтобы ты все узнал раньше, чем планировалось.
- Еще и планировалось, - фыркнул Сонмин.
- Дослушай, черт возьми. Мне было скучно. Все мои друзья – мои сонбэ. И в прошлом году они выпускались. Поэтому утопали в делах. Я решил себя развлечь и начал изображать иностранца в переписке с тобой. Но понял, что ты значишь больше, чем друг по переписке.
- Я был так похож на клоуна, который развлечет тебя? – зло поинтересовался Сонмин.
- нет, ты был похож на человека, который всегда поможет.
- И?
- Начнем сначала? Ты не знаешь меня, я не знаю тебя. Меня зовут Чо Кюхён, сегодня мне исполнилось 24 года, я изучаю китайский язык, - с этими словами Кюхён протянул руку и чуть заметно улыбнулся. Виновато и с надеждой в глазах. Сонмин некоторое время гипнотизировал руку. Но все сдался и пожал ее.
- Ли Сонмин, 26 лет. Преподаю японскую литературу. Приятно познакомится.
- Взаимно. – Теперь Кюхён улыбнулся счастливо. Сонмин не сдержался и улыбнулся в ответ.
- Совершенно непредсказуемый, - покачал головой Хичоль, наблюдавший из окна.
- Как думаешь, они подружатся? – спросил Гэн, обнимая его за талию. Чонун, завершающий работу над «плакатом», фыркнул.
- Уже подружились, - ответил Чонсу, глядя на то, как Кюхён целует несопротивляющегося Сонмина.

@темы: pics, фанфики, творчество мое неубиваемое, I'm gonna be a bad boy, "ЭЙ, Я ПИШУ КЛАССНЫЕ ФАНФИКИ, ПОНЯЛ, ДА?"(с), остался у меня на память о тебе портрет работы Пабло Пикассо, Caught in your bad romance