[sirlightdragonix]

на ауфесте деанон, и я притащил свои работы к себе
если вдруг не читали - самое время хддддд

Название: Смерть в мартовскую ночь
Персонажи: Крис (ЕХО), Дэрён, Сорён (TASTY)
Рейтинг: PG-13
Жанры: AU, джен, мистика, драма, ангст
Размер: 2800 слов
Предупреждение: смерть персонажа
Краткое содержание: Последний март в жизни Криса выдается очень холодным. А последний день – полным неожиданностей. Смерть – совсем не такая, какой он ее представлял.


Последний март в жизни Криса выдается прохладным и дождливым - впервые за пять-семь лет отметка опускается до минус двух по Цельсию. Это ему говорит Чанёль по телефону, извиняющийся, что не сможет прийти, - у него простуда. "Сам понимаешь, что твоя иммунная система ни к черту, я не хочу подвергать тебя риску" - у Чанёля голос извиняющийся, ему искренне жаль. Крис отвечает, что все нормально, и что один день без Чанёля он как-нибудь переживет. Чанёль без конца извиняется, просит прощения, что оставляет его одного, но Крис вежливо прощается и выключает телефон. За окном льет дождь, а Крис думает, что это было бы очень иронично, остановись его сердце сейчас. Именно в тот день, когда единственный человек, кому он дорог, не придет его навестить и отметить стабильность ухудшения. Чанёль этого не может скрыть - Крису не становится лучше, - и он не умеет врать, глядя в исхудавшее лицо друга.
- Выглядит жалко, не правда ли? - слышится чей-то голос, и Крис оборачивается, чтобы посмотреть на незваного гостя. Возле кровати, около мониторов с показателями пульса, давления и температуры он видит двух парней, кажется, близнецов, в черных плащах.
- Ни намека на былую красоту, - отвечает один второму, и голоса у них идентичны. - Даже грустно от такого.
- Как вы?.. - не получается задать вопрос - Крис заходится надсадным кашлем и подносит белоснежный платок к губам. Тот в мгновение окрашивается в красный, и Крис с отвращением выбрасывает его в угол. Там уже валяются около десятка таких же платков - персонал заглядывает раз в три часа, тогда же и убирает.
- Ирония, - кивает головой один из них, с красным отворотом плаща. - Никогда не любил белый цвет. А ты, Дэрённи?
- Ненавижу его, - кивает головой Дэрён. - Это очень изощренное издевательство - выдавать белоснежные платки человеку, харкающему кровью.
- Я сказал тоже самое, - бросает Крис, отворачиваясь к окну, за которым дождь и не думает прекращаться, и льет, и льет, и льет, словно надеется затопить собой город. - Что забыли тут?
- Фу, какой грубый, - морщится Дэрён и поворачивается ко второму. - Как думаешь, Сорён, стоит ему сказать? Может, подобреет.
- Кто знает, - Сорён смотрит на гордо выпрямленную спину Криса, на выступающие позвонки, на больничный халат, мешком висящий на исхудавших плечах, и думает, что нет, не подобреет.
- А знаешь, я люблю иронию, - говорит Дэрён и садится на стул для посетителей. Сорён только тихо ворчит про старческие кости и свою молодость перед тем, как вытащить из кармана плаща цифровой фотоаппарат - самый обычный, тонкий, в котором функций не много, зато фотографирует хорошо.
Крис не оборачивается, даже когда краем глаза видит вспышку и слышит тихие ругательства одного из братьев. Тот фотографирует его спину, и будь Крис здоровее, он бы обязательно возмутился и прогнал этих наглецов. Но он устал от постоянной боли, слабости во всем теле, от своей беспомощности, поэтому только чуть прикрывает глаза и убеждает себя успокоиться.
- Я люблю иронию, - снова повторяет Дэрён. - Сегодня твой последний день, а твоего друга нет.
Крис оборачивается слишком резко - в шее стреляет болью, и он падает на подушки, пытаясь дышать, пока перед глазами цветные круги. Он зло смотрит на Дэрёна, и тот отвечает ему равнодушно-спокойным взглядом.
- Я не шучу, - говорит он и по щелчку пальцев материализует увесистую потрепанную книгу. - Я твоя смерть. И не надо мне шуточек про скелет и косу. Наслушался уже.
- Ты случаем не тот больной из отделения психиатрии? - интересуется Крис, хотя слова "я твоя смерть" заставляют внутренности сжаться. С таким не шутят.
- Ха-ха, смотри, Сорён, еще один остряк на смертном одре, - раздраженно бурчит Дэрён и что-то яростно пишет в книге. - Ну почему бы им всем не попадаться мне настолько уставшими, чтобы они ко мне с распростертыми объятьями шли?
- Как ты себе это представляешь? - Сорён повторяет его интонации, не прекращая фотографировать.
- Что ты делаешь? - не выдерживает Крис, когда Сорён снова забывает сменить настройки, и вспышка на мгновение слепит его.
- Я забираю твою душу, - пожимая плечами, простодушно отвечает Сорён. - По крупицам заключаю ее в фотографии. Так проще хранить. Раньше совсем тяжко было - сосуды разбивались и тысячи душ выходили на свободу в виде призраков. Сейчас не так - все храним в SD-картах.
- Давай, выдай ему тайны мироздания, - продолжает злиться Дэрён, потому что время смерти упорно не желает вписываться в отведенное ему место - чернила высыхают или впитываются в лист, но не остаются в назначенной графе. - Да какого СПИДа, почему он не может просто взять и умереть в эту секунду! - Дэрён выбрасывает книгу в окно, но, не долетев до стекла, та пропадает в воздухе.
- У него еще есть время, хён, не злись, - улыбается Сорён. - Давай с ним поговорим, такая возможность редко выпадает. Обычно мы к ним приходим, а они уже на последнем издыхании. А тут хоть пообщаемся.
- Отличная идея, Сорённи, так и сделаем, - Дэрён снова щелкает пальцами и превращает стул в кресло, Сорён рядом материализует такое же.
- Меня спрашивать никто не собирается, - констатирует Крис, но садится на кровати и поправляет подушку за собой. Сорён оказывается рядом слишком быстро и помогает откинуться на поднятые подушки, и находится чересчур близко, так, что Крис может почувствовать холод, исходящий от его кожи. Сорён отходит так же быстро и садится в кресло, после чего переводит взгляд на часы. Крис смотрит туда же - секундная стрелка не двигается.
- На самом деле, нас не зовут Дэрён и Сорён, - начинает Дэрён (Крис уже может их различать по отворотам плащей). - Мы... черт, это долго произносить.
- Короче, мы чахотка и золотуха, - перебивает брата Сорён, но качает головой, когда видит непонимание в потухших глазах Криса. - А вместе мы туберкулёз. Просто разный.
- И если Дэрён - моя смерть, то он туберкулёз легких? - спрашивает Криса, переводя взгляд на Дэрёна. Тот кивает в ответ и достает сигареты, отчего Крис морщится. - А золотуха что такое?
- Старое название туберкулёза наружного, - отвечает Сорён (он более разговорчивый и открытый, как кажется Крису). - А знаешь, тебе даже повезло.
Крис смотрит на него, чуть изогнув бровь, и в этом жесте видны отголоски его былого высокомерия. (Дэрёну его даже жаль - такая красота пропадает, такая гордость). Сорён же понимает, что ляпнул что-то не то, и как-то съеживается под взглядом Криса - несмотря на болезнь, есть в нем еще стержень, не сломался из-за недуга.
- Мне повезло? - Крис даже голоса не повышает, а Сорён уже хочет обратно в корпорацию, к Сонёлю, чтобы тот пришел и помог Дэрёну с этим парнем. - Мне повезло выхаркивать свои легкие? А ну да, очень повезло.
- Не кипятись, парень, он хотел сказать, что лучше уж мы, чем кто-либо другой, - Дэрён отвечает Крису таким же взглядом, таким же голосом, и Сорён думает, что ледниковый период начался примерно так. (На самом деле, просто Мёнсу заскучал и решил собрать побольше душ за раз, а Сонёль ему помог). - Мы же не одни такие. Нас много. Как много всяческих причин смерти.
- Ну, давай, расскажи мне сказку, - Крис опять ложится на кровать, потому что невозможно уже держать спину прямо, а горбиться он может себе позволить только в присутствии Чанёля. Сорён шепчет на ухо Дэрёну, что у Криса неправильная реакция на происходящее. Дэрён отвечает, что это безразличная усталость.
Дэрён устраивается удобнее в кресле и рассказывает. Рассказывает о реальности, находящейся на три метра выше земного уровня моря. Вот только людям ее не увидеть, не пройти в нее. А им - Смертям - запросто, ведь та реальность состоит из их духовных частиц, из их, как сказали бы люди "плоти и крови". Смертей в той реальности примерно столько же, сколько было людей век назад - около трех миллиардов. И у них есть строгая иерархия, и действуют все законы древнего Китая - если уж рожден работать так всю жизнь, то не рыпайся и получай удовольствие.
- Было сложно привыкнуть поначалу, - говорит Дэрён, с удовольствием отмечая, что Крис слушает с интересом. Сорён кивком головы показывает на мониторы - пульс замедляется.
- Было сложно, потому что мы любили людей, и нам так хотелось, чтобы они еще пожили, - Дэрён взглядом говорит Сорёну продолжать фотографировать. - Это сейчас нам уже все равно. А тогда нам было очень трудно.
- Особенно глядя в большие детские глаза, еще не видевшие жизнь, - в монолог встревает Сорён. - Мы еще и поздно пришли в корпорацию, веке в шестнадцатом. Вот Хичоль там давно - чума чуть ли не с рождения Христа косит жизни людей.
- Вы верите в?.. - спрашивает Крис, но снова кашель мешает ему.
- Нет, ни капли. Мы верим только в то, что все заканчивается, - пожимает плечами Сорён (его самый любимый жест, как понимает Крис). - Мы верим в конец мира.
- Тогда уж работы будет непочатый край,- морщится Дэрён, и Сорён шепотом ругается "лентяй".
- Ты не очень-то любишь свое дело, - усмехается Крис и щурится, когда Сорён фотографирует его слишком близко. - Когда я уже умру?
- Ты так сильно этого хочешь?
- Он достал уже скакать вокруг кровати, - Крис прожигает Сорёна взглядом, и тот ворчит "бука" и прячется за братом. - Фотографирует, фотографирует, а душу вытащить все не может.
- А он и не вытащит ее фотоаппаратом, - отвечает Дэрён. - Это могу сделать только я, твоя Смерть. Поцелуй Смерти. Я в прямом смысле высосу твою душу.
- Все очень плохо, - с каменным лицом говорит Крис и требует себе телефон, который лежит в выдвижном ящике. После чего фотографирует себя и что-то сосредоточенно печатает. Когда Сорён забирает у него устройство и смотрит, что там, от смеха чуть не падает. Фото Криса в самых серых тонах и подписью #все_тлен, выставленное в инстраграм, набирает "сердечки", а Дэрён только качает головой.
- Ты уверен, что хочешь умереть? - спрашивает он, когда Сорён прекращает гоготать, как скотина.
- Я хочу прекратить боль. Мне надоело сражаться с болезнью, - отвечает Крис сухо и бесстрастно. - Я устал.
- Тебе придется потерпеть, - говорит Сорён, сверяясь с часами. - В управлении новичок неправильно посчитал, так что торчать нам тут, с тобой, еще несколько часов.
- У вас что, других умирающих нет? - косится Крис на Сорёна. - Не могу же я один сегодня умирать от туберкулеза.
- Есть, но позже, - отвечает Дэрён. - Чем тебе не нравится наша компания? И потом, мы не можем допустить, чтобы ты кому-то позвонил и сказал, что умираешь.
- Миленько, - констатирует Крис, хотя и чувствует досаду - он и правда хотел предупредить Чанёля, что завтра его не будет. Но если рассудить здраво, то что он ему скажет? "Привет, Чанёль. Я скоро умру. Бывай"? Или же "Я умираю, передавай привет остальным"? В любом случае, звучало бы ужасно, да и Чанёль бы примчался в больницу, несмотря на простуду. Крис совсем не хочет, чтобы Чанёль видел его мертвым, было бы здорово, если бы и не увидел.
- О чем думаешь? - спрашивает Сорён, придвинув кресло ближе к кровати, чтобы можно было положить руки поверх одеяла.
- О том, что не помню, что написал в завещании, - отвечает Крис и хмурится, когда Дэрён достает что-то из кармана. - Я уже начинаю ненавидеть твои карманы.
- Да ладно тебе, это очень удобно - иметь такие карманы. Все, что захочу, появляется в них, - парирует Дэрён и углубляется в изучение бумаги, извлеченной только что. - Сколько тебе было, когда ты написал завещание?
- Не помню. Лет пятнадцать-шестнадцать, - пожимает плечами Крис. - Мы глупые были, да и пьяные, вроде.
- И с тех пор ты его не менял? - ужасается Сорён, присоединяясь к брату в изучении завещания.
- Нет, зачем? Я только пару раз его дополнил. Два последних пункта.
- Все твои деньги уйдут в семью Лу Ханя? - Сорён недоуменно смотрит на Криса. - Кто такой Лу Хань?
- А я думал, вы все знаете, - фыркает Крис и поправляет ворот халата. - Лу Хань - мой лучший друг. Он же опекун моего сына.
- Ты уже распорядился? - присвистывает Сорён и кладет подбородок на плечо брата. - А почему он, а не Чанёль?
- Мой сын китаец. И воспитывать его будет китаец, - отрезает Крис. - Чанёль не знает китайского, а Цзытао должен знать свой родной язык.
- Бубубу, посмотри только на этого расиста, - ворчит Дэрён. - И все деньги уйдут Ханю, чтобы он воспитывал твоего сына?
- Да.
- А сколько твоему Цзытао?
- А то ты не знаешь, - скалится Крис и морщится от боли. - Цзытао десять. Я рано стал отцом, да.
- В восемнадцать? Очень рано, - хмыкает Сорён. - Как тебя угораздило?
- Я жил в Канаде. Там это в порядке вещей, - пожимает плечами Крис.
- Ты хочешь, чтобы тебя кремировали, - зачитывает Дэрён. - Почему кремация?
- Земля на кладбищах слишком дорогая, да и скоро мест не будет.
- Какой ты практичный, - качает головой Сорён. - Разве твоим друзьям и родственникам не захочется приходить к тебе на могилу, чтобы вспомнить тебя, поговорить с тобой?
- Зачем говорить с каменной плитой? - отвечает вопросом Крис. - Я даже не хочу, чтобы при кремации был кто-то, кроме Чанёля, Ханя и Тао. Потому что я не потерплю слащавых лживых речей в мой адрес даже после смерти.
- Слащавые лживые речи? - переспрашивает Сорён. - Какие, например?
- "Он был таким заботливым отцом. Как жаль, что он умер молодым", - высоким голосом причитает Крис (он изображает Сон Цзянь - секретаршу). - Все знают, что хуже меня отца не найти - я думаю только о работе. А меня она терпеть не может.
- А если Хань скажет, что ты был хорошим другом? - спрашивает Сорён. - Он тоже соврет?
- Все врут на похоронах, - отрезает Крис. - Абсолютно все. Потому что внезапно все начинают любить покойника. Цирк и фарс.
- Я удивлен, что у тебя вообще были друзья, - тихо говорит Дэрён. - Может, Хань забрал мальчика из жалости к нему?
- Плевать. Главное, чтобы он вырастил из моего сына достойного человека.
- А Чанёль? Может, он тебе не друг? - осторожно спрашивает Сорён (он вообще очень много вопросов задает).
- Не смей. Чанёль - мой друг, - злится Крис, и Дэрёну смешно от того, как смешно звучит эта фраза. Как по-детски, совсем не в стиле Криса.
- Представь, что ты можешь вернуться назад и заново пережить какой-то момент свой жизни. Всего один, - говорит Дэрён. Он уже готовится долго ждать - обычно люди задумываются над такими словами, взвешивают за и против, будто у них и правда есть такая возможность.
- День, когда я познакомился с Чанёлем, - не колеблясь ни секунды, отвечает Крис. - Я бы снова с удовольствием опоздал на тот чертов автобус. Пошел в школу пешком и столкнулся с этим олухом. Чтобы потом не отпускать его от себя.
- Как слащаво ты говоришь, - смеется Дэрён. - Чувствуешь приближение смерти?
- А что чувствовать, ты уже здесь, - огрызается Крис. - Просто Чанёль - единственный человек, за которого бы я умер.
- Как жаль, что умираешь ты от туберкулёза, - встревает Сорён. - Не по-геройски, правда?
- Я не герой, чтобы умирать по-геройски, - парирует Крис. - Я просто хочу уже умереть.
- А знаешь, обычно люди хотят умереть ночью, - внезапно говорит Дэрён. - Днем они еще полны уверенности, что смогут. А ночью приходит страх. Не пережить эти несколько часов.
- Я хочу умереть вечером, - говорит Крис, опустив голову. - Ночью умирать жалко и стыдно. Под покровом ночи, когда рядом никого.
- Но и вечером никого.
- Вечером есть закат, - говорит Крис, и Сорён шокировано пялится на него. Он уже не видит того гордого мужчину, смело огрызающегося с собственной смертью. Перед ним самый обычный человек, боящийся умереть в одиночестве.
- Время, - объявляет Дэрён и встает с кресла. - Сорён, запиши, пожалуйста, время.
Сорён снова материализует книгу и вписывает "19:47" в отведенную графу. Дэрён аккуратно укладывает Криса на подушки и заглядывает ему в глаза. Он не видит страха перед неизвестностью или отчаяния. Он видит облегчение и усталость в потухших глазах. Крис готов и даже рад умереть, лишь бы все закончилось.
Едва Дэрён отрывается от его губ и смотрит на мониторы - пульса нет, кардиограмма прямая, - в палату входит Чанёль. Он в ужасе глядит на показатели и выбегает, зовя врача.
- Как жаль, - говорит Сорён. Дэрён обнимает Криса за плечи и помогает совершить переход в иной мир - проводит к окну, за которым начинается коридор, ведущий в мир духов. Крис не видит, что к нему пришел Чанёль, опоздав на пару минут. Криса волнуют только свет и тепло, разливающееся по телу. Он так давно боролся с болезнью, что теперь рад, что его тело снова здоровое. Сорён с сожалением смотрит на плачущего Чанёля - он еще не видел, чтобы люди так рыдали. Чанёль просит Криса открыть глаза, держит его за руку и зовет, пока врачи выключают приборы. Чанёль по-настоящему скорбит.
- Идем, - говорит Дэрён. - Только что поступил новый вызов. Даже три. Ночью работы всегда больше, чем днем.
- Идем, - вторит ему Сорён. Ему впервые настолько жаль живых, а не мертвых.